В условиях турбулентных трансформаций мирового порядка сама жизнь с ее противоречиями, сложностями и неожиданностями чрезвычайно актуализирует проблемы, связанные с непредвиденными рисками и вызовами мировому развитию. Коронавирусная пандемия создала новую «нормальность» или, точнее, новую «ненормальность», в которой оказались страны независимо от геополитического статуса и места в международной иерархии. Глобальный коронавирусный кризис усугубил и без того растущую неопределенность в мировых политических процессах. Неопределенность и связанная с нею стратегическая нестабильность — питательная среда для сохранения остропроблемных узлов глобальной политики и затягивания поисков конструктивных решений, приближающих к взаимоприемлемой модели грядущего мирового порядка. Все более усложняется феномен аполярности/бесполярности (apolarity), увязываемый в последние годы с растущим весом и влиянием новых геополитических игроков и центров силы — Китая, Индии, Латинской Америки. Существенно укрепились международные позиции России, которая обрела полноценную роль в глобальной политике. В контексте нынешних геополитических противостояний и конкурентного соперничества опыт осмысления неопределенности в научных и экспертных сообществах России приобретает особую практико-политическую значимость.

Особую важность для геополитических интересов России представляют страны постсоветского пространства. В первую очередь, это касается происходящих в них политических и экономических процессов. Большое значением имеют подходы стран постсоветского пространства к сотрудничеству с Россией и их позиции в отношении интеграционных процессов на постсоветском пространстве. Ввиду значительных негативных тенденций на международной арене объединение постсоветского пространства, налаживание новых форм сотрудничества и взаимодействия приобретает первостепенное значение. Сложность и комплексность задач, стоящих перед Россией на постсоветском пространстве, подчеркивает необходимость взвешенного и прагматичного, нацеленного на перспективу подхода в двусторонних и многосторонних отношениях с государствами. В фокусе внимания российской дипломатии по-прежнему находится Украина, страны Южного Кавказа и Центральной Азии, Молдавия и Белоруссия. Именно данные страны являются приоритетными партнерами России, приоритетом ее внешней политики.

Ключевым фактором, который оказал влияние на региональную безопасность на Южном Кавказе стали военные действия между Азербайджаном и Арменией осенью 2020 года. Данные события изменили расстановку сил в регионе. Усилия Азербайджана, который опирался на политическую и военную поддержку турецкой стороны, привели к контролю со стороны Баку над частью территории Нагорного Карабаха. События осени 2020 года негативно отразились на Армении, усилив внутриполитическую борьбу. Свои позиции усилила Турция. Помимо решения геополитических задач, продвижения своих экономических интересов в странах Южного Кавказа, политика Анкары в регионе была направлена на расширение энергетического присутствия, в том числе, через усиление влияния на Азербайджан. Реализация проекта «Южного газового коридора» сделала Турцию ключевым «игроком» на Южном Кавказе в энергетической сфере. Анкара получила возможность влиять на поставки газа в Европу, одновременно получи в свое распоряжение «ключ» к газовым потокам Азербайджана. В перспективе Турция рассчитывает получить доступ к углеводородным ресурсам на восточном побережье Каспия, в частности, к туркменскому газу. При информационно-политической поддержке США, Турция продвигает идею реализации транскаспийского газопровода. В целом, политика Турции оказала влияние на развитие энергетического коридора в направлении восток-запад. Этому способствовал тройственный турецко-азербайджано-грузинский тандем. Он позволил Анкаре значительно расширить свое присутствие на Южном Кавказе и оказать влияние на политическое и экономическое развитие Азербайджана и Грузии. В тоже время, политика Анкары оказала негативное влияние на региональную безопасность, усилив соперничество за влияние на Южном Кавказе внерегиональных акторов.

В статье анализируются изменения на Южном Кавказе, связанные с итогами армяно-азербайджанских военных действий осенью 2020 г. По мнению автора произошел радикальный слом геополитической конфигурации региона. Ушел в прошлое многолетний этнополитический конфликт между Арменией и Азербайджаном, самопровозглашенная Нагорно-Карабахская Республика (Республика Арцах) практически прекратила свое существование. Впервые за 30 лет на эти земли вернулись российские миротворцы. Возродилась роль давнего арбитра кавказских дел — Турции. Поставлена точка в самом главном из межнациональных конфликтов, разрушавших СССР с конца 1980-х годов. И сделала это именно Россия. В результате каждая из двух республик контролирует только свои международно-признанные территории, а Карабах продолжает де-факто существовать под управлением российских миротворцев.

Решительность В. Путина, взявшего на себя спасение гражданского населения и урегулирование конфликта, его способность «уговорить» непримиримых врагов остановить войну и согласиться с последующей «миротворческой интервенцией» способствовали заметному повышению авторитета России в регионе. Однако роль независимого арбитра способного решать «неразрешимые» проблемы невозможна без прочных политических, правовых, экономических и военных позиций в регионе. Поэтому расширение российского присутствия в Закавказье является фактором стратегического значения, отвечающего национальным интересам России.

Учитывая специфику «многовекторности» государств Южного Кавказа, целесообразно вести постоянный мониторинг российских подходов к отношениям с ними с точки зрения равного и прагматичного сотрудничества. Это позволит избежать того, что образовавшийся вакуум займут другие державы, все больше заявляющие о себе в последние годы. Поэтому для Москвы жизненно необходимо, чтобы власти Южного Кавказа учитывали ее политические интересы.

Данная статья посвящена проблеме неэффективного и нерационального управления водными ресурсами в Центральной Азии. Управление водными ресурсами приобрело трансграничный характер, государства разделены по статусу верхнего и нижнего течения, а вода воспринимается как неограниченный природный ресурс, требующий новых подходов. Автор, предлагает инструменты внешней политики для управления водными ресурсами, такие как постоянный политический диалог, создание постоянно действующего органа по управлению водными ресурсами и инициирование проектов в рамках платформ Китая «Один пояс, один путь», Большой Центральной Азии США и Большой Евразии России. Жизненная важность воды как природного ресурса для жизни и человеческого развития неоспорима и требует особого внимания в контексте изменения климата и роста населения в регионе Центральной Азии. Азиатский банк развития предоставил правительствам стран Центральной Азии три рекомендации по борьбе с изменением климата, а именно: расширение водоснабжения в будущем; повышение продуктивности воды; и сокращение будущего спроса на воду. Согласно прогнозам ООН в области народонаселения, к 2050 году в Центральной Азии будет около 100 миллионов жителей, что, несомненно, также увеличит потребность в водных ресурсах. Принимая во внимание такие факторы, как изменение климата и рост населения, потребность в водных ресурсах станет жизненно важной только в ближайшем будущем, а потребность в эффективном и рациональном управлении водными ресурсами уже должна быть в региональной повестке дня.

В статье исследуется взаимодействие Европейского союза и Евразийского экономического союза в контексте «зеленой» технологической трансформации. Евросоюз активно проводит курс на переход к углеродно-нейтральной экономике. В этой связи он намерен использовать специальные механизмы, реализация которых может существенно ограничить возможности поставок ряда видов продукции, производимой в странах ЕАЭС на европейский рынок. Тем более, что ЕС является одним из ключевых партнеров ЕАЭС и играет большую роль в экономическом развитии отдельных стран, входящих в интеграционное объединение. Рассматриваются прогнозируемые риски для стран-членов ЕАЭС, а также приводятся меры, которые способны обеспечивать «торговую безопасность» стран Союза на европейских рынках. В частности, мероприятия должны быть направлены разработку собственного законодательства в сфере экологии, гармонизацию законодательств стран-участников ЕАЭС, создание постоянно действующих переговорных механизмов по сближению позиций стран ЕАЭС с учетом климатической политики, проводимой Евросоюзом.

Статья посвящена политико-историческому анализу выборов депутатов Государственной Думы второго созыва в 1995 году. Политический контекст этих выборов оценивается как противостояние «партии власти» и антиреформаторской оппозиции. Для противодействия оппозиции «партия власти» создала для участия в выборах собственную политическую структуру — движение «Наш дом — Россия» (НДР) во главе с председателем правительства Виктором Черномырдиным. Анализ процесса создания движения НДР, который проходил под эгидой Администрации президента, подтверждает использование в этом процессе административного ресурса президентской и исполнительной власти. Создание движения НДР привело к размыванию реформаторско-демократического фланга. Ослаблению этого фланга способствовало и то, что образующие его политические организации не смогли объединиться. Две ведущие политические организации реформаторско-демократической ориентации — партия «Демократический выбор России» Егора Гайдара и общественное объединение «Яблоко» Григория Явлинского не создали общий избирательный блок, хотя для этого были объективные предпосылки. Значимым аспектом предвыборной кампании 1995 года было и то, что к выборам депутатов активный интерес стали проявлять российские отраслевые корпорации и финансово-промышленные группы. Они стали инкорпорировать лоббистов своих интересов в состав депутатского корпуса. На выборах депутатов Государственной Думы второго созыва в 1995 года успех сопутствовал антиреформаторской оппозиции и, прежде всего, КПРФ, неудача постигла «партию власти», представленную движением НДР, и сокрушительное поражение потерпели не сумевшие объединиться демократы-реформаторы. Государственная Дума второго созыва имела выраженный антиреформаторский и оппозиционный действующему президенту и исполнительной власти характер, но при этом представляла собой достаточно самостоятельной политического института, в котором сохранялись определенные возможности для конкурентной законодательной деятельности и поисков компромиссов в кризисных ситуациях. Выборы 1995 года нельзя оценить, как в полной мере честные и свободные, и, начиная именно с этих выборов, в организм российской политики была занесена бацилла электоральной коррупции.

В статье предлагается сравнительный анализ современных политических реалий в Великобритании и Российской Федерации. В связи с ними излагаются основные политические проблемы, проистекающие от миграции в двух государствах. Предлагается оценка современного миграционного законодательству Соединенного Королевства. Рассматривается возможность применения британских правительственных инициатив российским правительством в отношении государств постсоветского пространства.